«Первым делом нужно было прятать самолеты»

Оглушение войной

Летом 1941 года в пермском Военно-морском авиационно-техническом училище имени В. М. Молотова готовили к выпуску очередной курс авиационных механиков. В воскресенье, 22 июня, выпускникам обещали долгожданный выходной. Многие воспринимали его как настоящий праздник, последний шанс нагуляться перед предстоящим распределением. Вот-вот должна была раздаться команда «Строиться!», после которой — привычный досмотр и целый день, предоставленный только самому себе.

— Мы с самого утра нагладились. Форма у нас была красивая — морская, белоснежные форменки и бескозырки. Все не могли дождаться построения, — вспоминает выпускник училища 1941 года Борис Никитин.  Команды строиться в тот день так и не последовало. Вместо этого было объявлено, что предстоит важное правительственное сообщение, поэтому никому нельзя покидать училище. Чего оно будет касаться, оставалось неизвестным.

— Я очень хорошо помню это объявление, — рассказывает Борис Алексеевич. — Выступал председатель Совета народных комиссаров СССР Вячеслав Михайлович Молотов. Он говорил о нападении немцев на нашу страну и начале войны. О войне тогда часто говорили по радио, о ней слышалось со всех сторон, но тот факт, что она началась, что ее действие распространяется и на нас, конечно, действовал оглушающе.

Сомнений в том, что война не минует курсантов, ни у кого не было. Поэтому оставалось только ждать. Ждать, когда выйдет приказ о распределении, когда отвезут на место боевых действий. Находиться все это время нужно было в стенах училища.

— Кубрик у нас был длинный, на 100 человек, — вспоминает ветеран. — Помню, я прошел по нему, вышел к торцовой стене, откуда на Каму виды открываются, и смотрю — жизнь-то кипит: пароходы, катера… люди по берегу гуляют. А на западе — уже война, в эту самую минуту люди гибнут. И так мне страшно стало. Не за себя, не за то, что на войну иду, а за этих людей, за то, что мир исчезнет.

Курсом на восток

По распределению Борис Алексеевич попал на Тихоокеанский флот. Дорога до другого конца страны оказалась очень длинной. Будущих авиационных механиков везли к месту службы на поезде. Транссибирская магистраль в те времена большей частью была еще одноколейной. Составы могли разминуться друг с другом только на станциях в больших городах вроде Омска или Новосибирска. В остальных случаях приходилось ждать. Из-за постоянного ожидания поезд во Владивосток прибыл на пять дней позже запланированного.

— Помню, подъезжаешь к полустанку и ждешь: первый состав проходит, второй, третий…. Все — на запад. В них ребят воевать везут, им быстрее надо. А мы — на восток, нам можно подождать. Порой ждать очень долго приходилось, — делится ветеран.

Во Владивостоке последовало еще одно распределение, уже по воинским частям. Здесь Бориса Никитина определили на аэродром в поселке Новонежино Шкотовского района. В задачи авиационных механиков входил не только ремонт, приходилось также скрывать самолеты от взгляда врага.

— Первым делом нужно было прятать самолеты. Аэродром был большим: с одной стороны — речка, с другой — гарнизон, видимость хорошая. Поэтому машины под деревьями ставили. Сверху накрывали огромной сеткой с нашитыми на нее разноцветными лоскутами ткани. Так надежнее, — улыбается ветеран.

Рыли механики землянки и баталерки — складские помещения для инструментов и продуктовых запасов. Позже стали и самолеты охранять: караульные роты одну за другой перебросили сначала, осенью 1941 года, под Москву, а после, осенью 1942 года, под Сталинград.

— Бывали случаи, когда мы по неделе не уходили с аэродрома, — рассказывает Борис Алексеевич. — Нужно отремонтировать самолет — значит, никто не покинет рабочее место, пока он не в строю. По двое суток не спали. Если и давали нам несколько часов отдыха, то мы здесь же, в землянках, ложились спать прямо в куртках, теплых брюках и валенках.

Работа под пушками

Обстановка на аэродроме, как и на всем Дальнем Востоке, постоянно была напряженной. Ведь рядом находилась Квантунская армия — одна из мощнейших группировок сухопутных войск Японии. Сотни тысяч готовых к бою солдат.

— Сигналы тревоги раздавались постоянно, — вспоминает Борис Алексеевич. — «Японцы нарушили морское пространство, японцы нарушили воздушное пространство, японцы устроили сражение на границе».… Беспокоили они нас, конечно, сильно.

Кроме того, японцы топили американские транспортные корабли, на которых нашим войскам в качестве гуманитарной помощи везли паровозы, машины, продовольствие. Людей иногда удавалось подбирать, но чаще всего экипажи погибали. Открыто заступиться за них тихоокеанцы не могли. Любой выстрел мог стать провокацией и обернуться гибелью всего Дальнего Востока.

— Дальний Восток было не так трудно захватить, — делится ветеран. — У японцев — огромный флот. Скажем, у них 35 крейсеров. У нас всего два, и те на достройке. У них более сотни эсминцев, у нас 12. Единственное, в чем мы превосходили, — подводные лодки. На эту силу мы надеялись. Но если бы японцы напали на нас, территорию они захватили бы.

Япония вступила в войну 7 декабря 1941 года. Тогда она внезапно атаковала американские базы в окрестностях гавани Перл-Харбор.

— Японцы решили поймать журавля в небе, считая, что синица уже у них в руках. Захват Дальнего Востока нашей страны представлялся делом нетрудным. И господство на Тихом океане казалось очень заманчивым. У нас, конечно, их выбор встретили вздохом облегчения, — рассказывает Борис Никитин.

Война за войной

День Победы стал для тихоокеанцев таким же долгожданным праздником, как и для всей остальной страны. Однако на Дальнем Востоке после 9 мая 1945 года мало что изменилось. Напротив, с каждым днем становилось все тяжелее: учения участились, по тревоге поднимали чуть ли не каждую ночь, постоянно привозили новых бойцов. В чем причина происходящего, не говорили.

В конце лета, 8 августа, все на аэродроме работали допоздна. Привезли новые американские самолеты взамен старых отечественных. Нужно было срочно их проверить и в случае необходимости отремонтировать. Спать механики легли прямо здесь, в служебном помещении. Среди ночи людей разбудило гудение самолетов.

— Слышим: самолет гудит. За ним — еще и еще один. И вот их уже много в небе летает. Выбегаем и видим: действительно самолеты. Прибыли они с соседнего аэродрома, из Романовки, — вспоминает ветеран. — А потом к нам дежурный подходит и говорит: «Ребята, началась война с Японией. Самолеты летали бомбить японцев в Северной Корее. Вернулись, а аэродром у них закрыт из-за тумана. Поэтому у нас и садятся».

Так для Бориса Никитина началась советско-японская война 1945 года, в которой тысячам людей вновь предстояло победить или погибнуть. Ближе к утру 9 августа механикам поручили подготовить два самолета для одной из первых в той войне боевых операций. Нужно было сбросить торпеды на врага, который срочно покидал порты в Северной Корее.

— Мы с товарищем готовили два самолета, — делится Борис Никитин. — Отправили их и ждем, что будет. Вдруг сообщение с командного пункта: говорят, наша эскадрилья транспорт потопила. Как все радовались! Война только началась, а мы уже одержали такую значимую победу. Летчиков встречали как героев. Им потом по Ордену Красного Знамени дали, а нашему брату — по медали «За боевые заслуги».

Герои-тихоокеанцы

Многие стали героями в той войне, при жизни или посмертно. И многих из них Борис Алексеевич знал лично. Например, матроса Илью Каплунова. Он уничтожил девять фашистских танков: три — из противотанкового ружья, шесть — гранатой, забравшись под самые гусеницы огромной махины.

— Что такое танк, и представить страшно, — рассказывает Борис Алексеевич. — Идет на тебя огромная махина, стреляет. Илья Каплунов — настоящий герой. Я знал его лично. Он служил в Романовке, мы входили в одну дивизию. На поле боя он был несколько раз ранен. Еще после первого ранения он мог бы попросить санитара,  чтобы утащил его в тыл. И, возможно, Илья жил бы сегодня. Но — долг, война, приказ. Илья знал, что за его спиной — миллионы людей, которых защищать некому. От потери крови он погиб на поле боя. 

Погиб в бою и Николай Вилков, командир батальона, закрывший своим телом вражеский пулемет на японском острове Шумшу. Двухамбразурный пулемет располагался на сопке, из него обстреливали всех, кто подступал к склону. Тихоокеанцы знали, что за сопкой уже начали стягиваться вражеские войска, но пробраться к ним не могли. Тогда Николаю Вилкову поручили уничтожить огневую точку.

— Как рассказывал мне замполит, который там был, Николай долго и осторожно подбирался к орудию. Подойдя совсем близко, он бросился на него, закрыв своим телом пулемет. Очередь затихла, но из второй амбразуры все еще шел огонь. И тут выскочил матросик и вслед за Вилковым закрыл собой второй пулемет. Это был Петр Ильичев. И у него не было на это команды. Так у наших войск появилась возможность идти в бой. Ребята захватили сопку, — рассказывает ветеран.

Советско-японская война закончилась 2 сентября 1945 года. Вместе с ней завершилась и Вторая мировая война.

— Каждый в нашей огромной стране прилагал усилия для Победы, главным законом становился приказ, — делится Борис Никитин. — А если приказа не было, всегда находились такие солдаты, как Николай Вилков, Петр Ильичев, Илья Каплунов, которые не ждали разрешения покинуть поле боя и вернуться в тыл, а шли только вперед. Советские солдаты были настоящими героями.