Беженец с Украины Олег Мироненко вместе с женой, детьми и пожилыми родителями сумел вырваться из объятой пламенем войны Луганской области. Бежать решили в Россию, во Владивосток, где живут их родственники и где 15 лет провел и сам глава семьи. Хотелось уехать туда, где не стреляют и люди не убивают друг друга из прихоти, вспоминает Олег Мироненко.
– Деньги на билеты нам выслали родственники из Владивостока и Артема, их поддержка в прямом смысле спасла наши жизни, – рассказывает «Приморской газете» глава семьи Мироненко. – А еще нас, наверное, Бог сберег, который позволил нашему поезду тронуться, дав на необходимое время электроэнергию на обесточенную железнодорожную линию, куда случайно нагрянула миссия ОБСЕ и, наконец, позволил поезду пересечь границу без традиционного осмотра представителями национальной гвардии Украины. Они арестовывают мужчин призывного возраста для последующей отправки в войска, чтобы позже под дулом автомата заставить воевать со своими же земляками.
Мой друг, который купил билеты на 21 июля, выехать уже не смог: границу к тому времени закрыли на замок. Он рассказал, что во время отправки его поезда возникла паника, в результате которой из огнестрельного оружия было убито около 20 мирных граждан. Я очень волнуюсь за судьбу друга и всех своих знакомых, которые не смогли выбраться из города.
От слов до крови один шаг
– На митинги против неконституционного переворота в Киеве, которые с начала февраля устраивало незначительное число жителей области (горожан в их рядах практически не было), как на представление ходил весь город, – вспоминает начало большой беды Олег Мироненко. – По выходным наша семья там тоже появлялась. Постепенно представление стало превращаться в кровавый фарс. Менялись лозунги, флаги и требования, а после того как официальный Киев не захотел разговаривать с народом, требующим для Луганской области особого статуса в составе Украины, пролилась первая кровь. Город стал подвергаться авианалетам и артобстрелам, что приводило к значительным жертвам среди мирного населения и разрушениям.
Митингующие стали формировать ополчение, которое стало интенсивно вооружаться за счет арсенала, захваченного в здании СБУ в Луганске и в окрестных воинских частях, некоторые из которых ополченцы брали с боем. Оружие мог получить любой желающий при предъявлении паспорта. В городе начались случаи мародерства, грабежей, криминалитет поднял голову. Участились случаи, когда люди в военной форме вытряхивали водителей из авто прямо на асфальт и отбирали транспортное средство и все ценное. Тех, кто сопротивлялся, могли запросто лишить жизни. Человеческая жизнь постепенно утратила какую-либо ценность. Правда, несколько банд мародеров ликвидировали ополченцы, которые, как могли, охраняли и защищали горожан, но они успевали не всегда и не везде.
И в это время город продолжал жить своей жизнью. Дети ходили в школу и детские сады, под звуки выстрелов, артиллерийскую канонаду и свист случайных пуль, которые на излете теряли свою убойную силу. В школах прошли последние звонки. Взрослые продолжали работать, на пустынных улицах коммунальщики, подгоняемые ополченцами, высажили на клумбах цветочную рассаду.
Я постепенно привык к танкам и БТР на обочинах, людям с оружием в руках на дорогах и шуму перестрелок вдали. Однажды мою машину остановил вооруженный человек в гражданской одежде, с автоматом наперевес, который долго вслух решал, что со мной делать. Жизнь мне спасла случайная маршрутка. Я никогда не забуду взгляда дорожного «разбойника», в котором не было ничего человеческого.
Деньги на билеты семье выслали родственники из Владивостока и Артема
Мы смерти смотрели в лицо
– Ситуация окончательно накалилась к моменту подхода к окраинам города украинской армии. Ввиду того, что национальная гвардия не могла противостоять в реальном бою ополченцам, среди которых большинство составляли солдаты и офицеры, имевшие в прошлом опыт боевых действий, они стали обстреливать город из дальнобойных орудий. Ополченцы в ответ вели огонь по позициям наступающих из черты города. Живым щитом между наступающими и обороняющимися стали многоэтажки жилых районов и дома селян. Под обстрел попал и наш микрорайон. Наш дом Бог опять миловал: кроме пулевых попаданий, серьезных повреждений он не получил, зато соседние дома пострадали очень сильно.
Мы на стекла окон приклеивали бумажные кресты, чтобы в случае сильной взрывной волны не пораниться осколками. Минуты артударов переживали в прихожей, как в самой безопасной части квартиры, а детей вообще отправляли в ванную комнату.
В городе прекратилось водоснабжение. За водой приходилось ходить на местное водохранилище и набирать ее под непрекращающимися обстрелами карателей. Часто оставались вообще без воды, потому что приходилось убегать от начавшегося обстрела. Бывало, народ разгоняли самолеты без опознавательных знаков, которые со страшным воем устремлялись к земле, имитируя ракетно-бомбовую атаку, чем заставляли всех падать на землю и вжиматься в камни. Нам повезло, но несколько раз самолеты наносили реальные ракетно-бомбовые удары, под которыми погибли десятки мирных жителей. В ночное время в город проникали террористы. Они угоняли машины и ездили на них по городу, обстреливая жилые дома и магазины. Палили наугад из гранатометов.
До последнего работал телевизор, принимавший только российские каналы, по которым сообщалось, что в стране принимают беженцев, и готовы им, кроме еды и крова, предоставить работу. Очень хотелось в Россию, где не стреляют и люди не убивают друг друга из прихоти. В эти дни часто снился родной Владивосток, в котором я родился и провел первые 15 лет своей жизни. Вспоминалось простое советское беззаботное детство, в которое так хотелось вернуться и забрать с собой своих близких.
Собрав несколько чемоданов, оставив на произвол судьбы квартиру, годами нажитое добро, мы решили «прорываться» в Россию, к родственникам. Взять с собой ничего так и не удалось, потому что контейнер для багажа и «растаможка» нашего скарба стоила бы колоссальных денег, которых мы и так не имели.
Прямо на границе мы обратились к российским властям с целью получения статуса беженца, вида на жительство с правом получения работы. Статус посоветовали оформлять уже во Владивостоке. Встреченные в пути, в поездах и на вокзалах, люди искренне сострадали нашему горю, делились деньгами и продуктами. Было видно, что россияне переживают великое горе на Украине, как свое. По приезде мы разместились у родственников.
P.S.
Сейчас Олег Мироненко оформляет документы для получения разрешения на временное пребывание в России. После того как этот документ будет получен, появится и разрешение на работу.