Истории вокруг елки: как появилась традиция наряжать хвойное дерево и когда — в Приморье

Украшение хвойного вечнозеленого дерева — не просто традиция родом из детства. Это еще и главный символ подготовки к Новому Году. Сейчас уже трудно представить, что когда-то нарядная ель не украшала собой дома, однако обычай устанавливать хвойное дерево вошел в моду только в XIX веке. Об этом сообщает «Приморская газета» со ссылкой на пресс-службу музея имени Арсеньева.

В 1817 году великий князь Николай Павлович женился на прусской принцессе Шарлотте, крещеной в православии под именем Александра. Принцесса убедила двор принять обычай украшать новогодний стол букетиками из еловых веток. Более полувека потребовалось на то, чтобы ритуал прижился в России. Да и то преимущественно в богатых домах. А уже в начале XX века антинемецкие настроения на некоторое время упразднили красивую традицию.

Экскурс в историю
По легенде, основоположником новогодней традиции стал немецкий реформатор Мартин Лютер. В 1513 году, возвращаясь домой в канун Рождества, проповедник был очарован и восхищен красотой звезд, усыпавших небесный свод так густо, что казалось, будто и кроны деревьев искрятся звездочками. Дома он поставил на стол елку и украсил ее свечами, а на верхушку установил украшение в память о Вифлеемской звезде, указавшей путь к пещере, где родился Иисус.

Начинание подхватили. Сначала — в Германии, а после уже по всему миру. Однако усерднее всего к Рождеству украшали дома и устанавливали елки все же лютеране. Кстати, в Англию традицию привез муж королевы Виктории принц Альберт, который был немецкого происхождения. После того, как фотография королевской четы возле нарядной ели появилась в одной из британских газет, страну охватило желание быть хоть в чем-то похожими на семью любимой королевы. Правда, позволить себе отдельное дерево, да еще и украшенное яблоками, конфетами и свечами, могли далеко не все. Потому появился обычай устанавливать на площадях общественные ели, чтобы каждый мог прийти в Рождественскую ночь и порадоваться.

В России же к обычаю отмечать Новый Год с елочкой привыкли только со второго раза. Первым традицию попытался ввести Петр I.

— По большим и проезжим улицам знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых и можжевеловых, а людям скудным каждому хотя по древцу или ветке на вороты или над храминою своею поставь, — гласил специальный указ царя-реформатора.

Хотя, строго говоря, в указе о новогодних елках в том смысле, как мы их сейчас понимаем, речи не идет. Да и после смерти первого императора указ был забыт, равно как и сами елки. Они оставались только в домах преданных традиции лютеран.

В XIX веке традиция вернулась в Россию и закрепилась. Но уже во время Первой мировой войны император Николай II посчитал установку елки подражанием врагам и категорически запретил этот обычай. После революции запрет отменили. Первую общественную елку при советской власти устроили в Михайловском артиллерийском училище 31 декабря 1917 года в Петербурге.

Но не прошло и 10 лет, как настроения поменялись, и уже с 1926 года украшение елки считалось преступлением. Центральный комитет Партии отнес обычай к категории антисоветских. Собственно, не случайно — ведь ель всегда называлась «рождественской». Тем более, что в этом же году и началась антирелигиозная кампания. Уже в 1926 году партконференция отменила «христианское» воскресенье: страна перешла на «шестидневку», запрещено было также празднование Рождества.

Реабилитация елки началась, как ни странно, с газеты «Правда». Именно на ее страницах в 1935 году была опубликована небольшая заметка Павла Постышева, призывающая организовать к Новому году детям хорошую елку.

— Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку! В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев. Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как «левые» загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею. Следует этому неправильному осуждению елки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец. Комсомольцы, пионер-работники должны под Новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах, в дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино- и театрах — везде должна быть детская елка! Не должно быть ни одного колхоза, где бы правление вместе с комсомольцами не устроило бы накануне Нового года елку для своих ребятишек. Горсоветы, председатели районных исполкомов, сельсоветы, органы народного образования должны помочь устройству советской елки для детей нашей великой социалистической родины. Организации детской новогодней елки наши ребятишки будут только благодарны. Я уверен, что комсомольцы примут в этом деле самое активное участие и искоренят нелепое мнение, что детская елка является буржуазным предрассудком. Итак, давайте организуем веселую встречу Нового года для детей, устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах, — писал Павел Постышев.

Слова с делом не разошлись, и уже через несколько дней был организован первый новогодний детский утренник с наряженной лесной красавицей. А в канун нового 1938 года в Колонном зале Дома Союзов поставили огромную 15-метровую елку с 10 тысячами украшений и игрушек, ставшую с тех пор традиционной и называвшуюся позднее главной елкой страны. С 1976 года главной стала считаться елка в Кремлевском Дворце съездов (с 1992 года — Государственный Кремлевский дворец). Вместо Рождества елку стали ставить на Новый год и назвали новогодней.

Приморский колорит
Новый Год с нарядной елкой как обязательным атрибутом праздника во Владивостоке отмечали с основания города.

— Первым начальником поста Владивосток был Евгений Бурачёк, людей под его началом было немного, да и жителей почти не было. Но в городе к зиме 1860-го уже находился представитель Амурской торговой компании, так что праздник состоялся и в его доме, и в экипаже, — отметила экскурсовод Музея имени Арсеньева Лариса Дударовская. — В первый вечер отмечали в доме начальника поста, во второй — в доме представителя Амурской компании, в третий — в доме первого гражданского жителя Владивостока Якова Семёнова, который, не побоявшись никаких невзгод, переехал сюда с семьей. Жена Якова Семёнова напекла пирогов, все участники празднества потом вспоминали, что вечер в его доме был самым душевным, даже танцы были.

Постепенно быт налаживался, количество жителей самых разных вероисповеданий становилось больше, и именно зимние дни стали самыми праздничными в городе. Сначала отмечали католическое Рождество, потом Новый год, потом Рождество православное.

— Когда в нашем городе появилось достаточное количество детей — первые малыши-владивостокцы родились в 1863 году, — примерно в середине 60-х годов позапрошлого века в нашем городе начали устраивать на Рождество елки для детей. Как вспоминает первый летописец Владивостока Николай Матвеев, самой яркой была экипажная елка. Матросы — экипажи военных кораблей — устраивали елку для городских малышей (с момента перевода сюда Сибирской флотилии ее проводили в канцелярии экипажа — это здание находилось примерно в районе остановки «Гайдамак», оно не сохранилось). Елку украшали сладостями — пряниками, орехами в позолоченной бумаге, леденцами, а также картонажами и самодельными игрушками. Сладости малыши могли снимать с дерева и забирать с собой. Кроме того, каждый год матросы разыгрывали нечто вроде представления, и детям Владивостока тех лет оно казалось лучше любого театра! В соседнем помещении накрывались столы с угощением, — продолжила Лариса Дударовская.

Бесценные свидетельства того, как отмечали Рождество и Новый год во Владивостоке, оставила в своих письмах Элеонора Лорд Прей. Ставшая заметной фигурой владивостокского общества, она часто получала приглашения на балы, концерты, домашние праздники.

— Например, семью Преев довольно часто приглашали Линдгольмы, в том числе на встречи Рождества и Нового года. Начинался вечер с приятных закусок, зажигали елку, водили хоровод, пели песни. Веселиться и дурачиться на Новый год можно было от души, — подчеркнула Лариса Дударовская.

Поветрие советского времени и антирелигиозной кампании Владивосток не обошли. Упоминать Рождество было запрещено, а елку ставили только некоторые отважные приверженцы старых традиций, да и то при плотно закрытых шторах. Сейчас странно представить, что 31 декабря и 1 января были рабочими днями. Но уже упомянутая публикация 1935 года в газете «Правда» была прочитана и воспринята и во Владивостоке. Буквально через три дня здесь была организована елка для детей.

— Представляете оперативность? Трудно вообразить, откуда брали игрушки, угощения. Но — сделали же! В традицию советского Нового года многое перешло из Рождества, даже звезда на макушке ели осталась — ну, разве что из Вифлеемской она стала красной пятиконечной. Правда, этого заимствования старались не замечать, и елку стали наполнять другой идеологией — появились советские игрушки, которые каждый год «откликались» на происходящие в стране события. Вспомните, были игрушки-красноармейцы, игрушки-кукурузы, спутники, космонавты. Вся идеологическая машина заработала на этот праздник — запустили даже производство «Советского шампанского». Постепенно Новый год стал любимым праздником советских людей, — подытожила экскурсовод Музея имени Арсеньева Лариса Дударовская.